О, кто из нас не жил в безликих, хаотично налепленных пятиэтажках, в сумме дававших микрорайон? У кого из нас, выросших в советских «хрущевках» и «брежневках», не было за стеною, этажом выше, или ниже образцовой пролетарской семьи? Правильно, у всех были. А то и не одна. Пишущий эти строки – не исключение.
Жила и на нашей лестничной клетке крепкая ячейка социалистического общества. И «каждый вечер в час назначенный» работница мясокомбината Тетя Маша распекала возвернувшегося «в дрова» после тяжелых трудовых будней слесаря местного ЖЭКа Дядю Толю. За фатальную тягу к сорокоградусной жидкости. За то, что жизнь испортил, молодость сгубил, ручку у входной двери сломал. Распекала в самых крепких выражениях, непомерно обогащая мой детский лексикон.
Действие подобной трагикомедии, как не сложно догадаться, временными рамками ограничено не было. Если дело было к выходным, эпилог часто наступал глубоко за полночь, когда изможденный трудом во имя светлого будущего, алкоголем и однообразными тезисами супруги, Дядя Толя, в чем был, погружался в объятья морфея. Прошло с того чудесного времени больше двадцати лет. От государства из четырех букв, в котором я родился, где-то в недрах секретера осталась денежка с профилем вождя. Детство давно закончилось. А я волею судеб оказался в далеком Первоуральске. И вот, спустя два с лишним десятка лет, за пару тысяч километров от дома, оно меня снова настигло.
Сквозь открытое окно пятиэтажки, нарушая вечернюю тишину, до слуха долетали словесные обломки семейного скандала. Такого же, что разгорались тогда, на закате империи, за стеною «в толщину страницы».
Архетип горького советского пьяницы из рабочей среды оказался куда живучее самой страны советов. Открытие? Нет, конечно. Вообще ничем не примечательный эпизод.
Просто память растормошил – с кем не бывает? Весь оставшийся вечер я сидел и прокручивал какие-то давно забытые вещи. Переполненные человеческой массой вечерние автобусы, американские джинсы, привезенные эмигрировавшей еврейкой и черно-белые фотографии класса.
Собственно, текст об этом: о нарушенном спокойствии и нечаянно задетой сентиментальности.
